ЭСХИЛ

ПРИКОВАННЫЙ ПРОМЕТЕЙ

Драма в прозаическом изложении

В этом месте дикие скалы, казалось, устремлялись прямо к небу, а у их подножий бушевало разъяренное море, словно желая разбить эти скалы. Именно сюда, в это забытое всеми людьми место, и был приведен Прометей, наказанный Зевсом за дерзость. Богини Власть и Сила привели к одной из скал связанного титана, а следом за ними шел бог-кузнец Гефест с цепями, молотом и гвоздями в руках.

— Ну вот, наконец-то мы на краю земли, в Скифии! — сказала Власть, останавливаясь возле скалы. Гефест, исполни же приказание своего отца, Зевса, начни приковывать к скале этого злодея своими крепкими цепями! Он, дерзкий, похитил твою гордость, огонь, и передал его людям. За эту вину перед богами Прометей и будет наказан!

Но Гефест не был уверен в необходимости столь жестокой кары, и его сердце наполняли сомнения. «У меня не хватает духу, — думал он, — приковать Прометея к незащищенной от бури скале. Но все-таки, разве можно ослушаться воли Зевса? Да, я прикую его к скале, где он не услышит людского голоса, где под жгучими лучами солнца скоро изменится цвет его кожи. Ужасные муки будут терзать его непрестанно. Вот награда за твою любовь к людям!»

Замешательство Гефеста было замечено Властью, и богиня строго сказала ему:

— Ну, чего медлишь? Неужели ты собрался пойти наперекор воле отца?

И Гефест проворчал:

— Да, уж тебя-то ничто не сможет тронуть...

Но Власть махнула рукой:

— Все равно твои сожаления уже ничему не помогут, так что не стоит понапрасну лить слезы!

— Эх, проклятое же мое ремесло! — вздохнул Гефест, но Власть лишь усмехнулась:

— Стоит ли ненавидеть свое ремесло? Разве оно здесь виновато? Ну, что же ты не спешишь приковывать Прометея? Смотри, отец может узнать о твоей медлительности.

Гефест потряс цепями и сказал:

— Смотри, смотри, ручные кандалы уже готовы...

— Вот и приколачивай его к скале, да побыстрей! — приказала Власть, а когда Гефест принялся вколачивать огромные гвозди, прикрепляя цепи к скале, Власть внимательно следила за его работой и только покрикивала:

— Бей, бей посильней, а то ведь знаешь, он из таких положений выворачивался! Теперь приколоти другую руку, пусть этот умник знает, как бороться с Зевсом! А теперь давай, пробей вот этим железным клином его грудь! Ну, чего остановился? Снова хныкать!? Вот так! А теперь-ка опояшь его цепями, а под конец ударь еще раз по гвоздям в кольцах цепей!

Гефест выполнял работу с явным отвращением, бормоча про себя: «Да, Власть, какая ты лицом, такая и языком!» Наконец работа была сделана, и Гефест, не глядя на закованного Прометея, сказал: — Ну вот, он весь в цепях... ухожу... И Гефест поспешно удалился, а Власть, с удовольствием глядя на опутанного цепями титана, наслаждаясь его муками, сказала:

— Ну, теперь попробуй-ка похитить у богов то, что причитается только им, и передать их достояние смертным! Ну с чего тебя назвали Прометеем, то есть «прозорливым»? Думаю, теперь тебе необходим свой «прометей», чтобы выкарабкаться из такой передряги! Власть громко рассмеялась и вместе с Силой пошла по тропе, по которой недавно прошагал Гефест.

А Прометей, оставшись один, долго не подавал признаков жизни, голова его была опущена на грудь, и только волосы титана шевелились под дуновением морского ветра. Но вот он приподнял голову, лицо было искажено страданием, и губы отданного на казнь молвили:

— Небеса, ветры, воды рек и морские волны, все, кто видит солнце, взгляните же на то, какие муки я терплю! И ведь эту пытку мне придется переносить многие тысячи лет, а наступит ли когда-нибудь конец моим мучениям? Не знаю... А ведь я терплю эти страдания за мой подарок людям, когда я похитил огонь, спрятав его в тростинке!

Вдруг Прометей насторожился, прислушался. «Что это за шум? — подумал он. — Бог это или человек спешит сюда, чтобы воззрить на мои страдания? Ну, ну, взгляните же на того, кто наказан за свою горячую любовь к людям! И все же, кто это? Я слышу шум крыльев! Кто же приближается ко мне?»

И на самом деле — скоро в небе над скалой появились пернатые дочери Океана, которые стали носиться над угрюмым берегом, как раз в том месте, где был прикован Прометей. Рассекая воздух могучими крыльями, они кричали хором страдальцу:

— Не бойся, не бойся. Прометей! Мы — твои друзья! Удары молота донеслись до наших пещер, и мы полетели к тебе, забыв об обычной своей застенчивости!

Появление дочерей Океана и их забота не слишком утешили Прометея, прокричавшего им:

— Увы, дочери старика-Океана! Да, это я прикован здесь к крутой скале! Да лучше бы Зевс низверг меня в Тартар, а то приходится страдать здесь на радость врагам!

Но дочери Океана, носясь в воздухе, возразили Прометею:

— Нет, титан, никто из богов не станет радоваться, глядя на твои мучения, один лишь Зевс, наверно! Какое множество богов настигла его ярость! Пожалуй, он никогда не насытит свою злобу!

А Прометей скрипел зубами от стыда и боли, говоря:

— Но я знаю, Зевс еще будет нуждаться во мне, потому что только я один знаю о заговоре, способном лишить его престола! Правда, теперь он уже не обворожит сладкими речами!

— А ты довольно смел в речах, хоть положение твое плачевно! — говорили дочери Океана. — Помни, суров Зевс и неумолим.

— Нет, придется и ему смягчиться, — отвечал Прометей, — когда его власти станет угрожать опасность! Знаю, придет день, и он протянет мне руку дружбы. А дочери Океана снова заговорили хором:

— Но расскажи нам, за какую же вину подвергает тебя Зевс столь тяжкому мучению? Прометей вздохнул:

— Тяжко, тяжко мне говорить об этом! Разве не помните вы, что когда рассорились боги между собой, одни стали настаивать на том, чтобы свергнуть Крона с престола и посадить на него Зевса. И тогда решил я предложить свои услуги Зевсу, и по моему совету сверг он Крона и его союзников в Тартар. И теперь, забыв мои заслуги, Зевс меня терзает... Когда занял он престол отцовский, стал Зевс наделять различными достоинствами богов, а про людей совсем забыл, порою помышляя погубить вообще весь род человеческий. Но восстал я против такого страшного намерения, спас людей от истребления и за это подвергаюсь пытке...

Хор дочерей Океана пропел ему в ответ:

— О, Прометей! При виде твоих страданий горе пронзает наши сердца! Но, похоже, ты поведал не обо всех своих заслугах.

— Да, — отвечал им Прометей, — я оказал людям большую услугу тем, что оставил у них надежду — усладу в жизни среди страданий и забот. Потом я подарил им огонь, благодаря которому они овладели множеством ремесел. Вот за эту-то вину и мучит меня Зевс...

Дочери Океана были растроганы:

— Но как же ты сможешь избавиться от этой напасти? Как избегнуть страданий? Прометей упрямо насупил брови.

— Но ведь я все это предвидел, а поэтому и не откажусь ни от своих слов, ни от дел! Я обрек себя на мучения ради людей, правда, я не предполагал, что Зевс поступит со мной столь жестоко! Прошу вас, пострадайте сегодня со мной.

Дочери Океана согласились было спуститься к Прометею, чтобы сопереживать с ним, но вдруг на косматом крылатом коне примчался сам Океан, и его дочерям ничего не оставалось, как укрыться за выступом скалы. Лихо остановив коня недалеко от прикованного титана, Океан громовым голосом сказал:

— Знай, издалека прибыл я к тебе, Прометей, потому что сочувствую горю твоему! И не только потому я расположен к тебе, что ты являешься моим родственником, — просто я ценю тебя выше многих. Смело говори, чем я могу тебе помочь?

Прометей поднял голову, взглянул на бога полными мукой глазами и проговорил:

— Как, и ты поспешил сюда, чтобы взглянуть на мои страдания? Ну, полюбуйся же на то, как истязает меня Зевс, которому я помогал взойти на отцовский престол!

И Океан хмуро отвечал Прометею:

— Вижу, все вижу, но спешу дать тебе совет: подумай хорошенько, — ведь ты умен, — постарайся подстроиться под новые порядки — богами правит новый царь! А если будешь говорить резко, грубо, как и прежде, то тебя услышит Зевс, и мучения, испытываемые тобой сейчас, покажутся шуткой в сравнении с будущими. Вижу, ты непокорен, не пасуешь перед бедами, но стоит ли идти против рожна? Так что попридержи-ка свой язык, а я пойду да и замолвлю за тебя словечко — может, и освободит тебя от мучений Зевс.

Но Прометей усмехнулся:

— Перестань так волноваться! Ничем ты не убедишь его, только навредишь себе.

— Нет, не отговаривай меня. Уверен, что Зевс окажет мне милость и освободит тебя от пытки.

— Пропадут даром твои труды, — насмешливо отвечал Прометей, — и ты лишь увеличишь количество несчастных. И так уж я скорблю о судьбе своего брата Атланта, который вынужден поддерживать столб, отделяющий небо от земли. А вспомни Тифона, стоглавое чудовище, не боявшееся никого из богов. Но Зевс быстро справился с ним, пустив в Тифона стрелу, огненную, нисходящую с небес, попавшую прямо в сердце Тифону. Так что буду я лучше нести свою долю безропотно, покуда Зевс не сменит гнев на милость!

Но Океан продолжал убеждать Прометея:

— Да разве ты сам не знаешь, что словами можно превосходно успокоить гнев?

И титан так отвечал Океану:

— Возможно, но лишь тогда можно лечить словами сердце, когда имеется благоприятная минута. Смирять же взволнованную душу безрассудно.

— Ну, теперь я ясно вижу, что ты хочешь, чтобы я немедленно отправился домой, — сказал Океан. — Твое несчастье — наука для меня.

— Да, поезжай, не то сострадание ко мне уготовит тебе беду.

И Океан, конь которого давно уж бил крыльями, желая рвануться в небо, покинул прикованного Прометея. Едва Океан скрылся в небесной дали, из-за скалы робко вышли его дочери и приблизились к Прометею. Девам на самом деле было жаль страдающего титана. Утирая слезы, они говорили:

— Ах, как горько мы плачем о твоей судьбе, Прометей! Сурово же правит Зевс, как грубо проявляет он тиранию над богами. Но знай, что не мы одни плачем о тебе — плачут народы Земли. До сих пор Атлант был единственным богом, которого постигло несчастье, а теперь еще ты. Почему ты молчишь?

И так им отвечал Прометей:

— Нет, не из гордости я молчу! Просто больно становится сердцу при мысли о постигшем меня позоре. Ведь я дал власть новым презренным богам! Впрочем, послушайте, как из неразумных людей сделал разумных, и сделал я это из любви к ним. Раньше люди были, как тени, потому что не имели ни о чем ни малейшего представления, они не умели строить каменные дома, не умели плотничать и жили, подобно муравьям, в земляных пещерах. А разве умели они до меня отличать зиму от лета? Нет! Потом я придумал для них науку чисел и азбуку. Я подарил им память! Я помог людям приручить животных, способных ходить под ярмом и под седоком. Потом я изобрел для людей парусный корабль! Да, все это даровал людям я, но себе не мог подарить даже избавления от нынешних страданий!

А дочери Океана продолжали жалеть Прометея:

— Ах, как ты в своей беспомощности и горе походишь на врача, который по неопытности не может вылечить самого себя!

Но Прометей перебил их жалобный плач:

— Постойте, я еще не кончил! Знайте, что именно я научил людей составлять мази и приготовлять лекарства, благодаря которым они стали лечить болезни. А разве не я познакомил их с различными видами гаданий, научил отличать правдивые сны от ложных. Именно я научил людей гадать на птицах, рассказав, какая из них сулит удачу, а какая несет беду. И ведь моя заслуга еще в том, что я показал людям, какого цвета желчь жертвы приятна богам. Я научил людей гадать по огню жертвы, но кто, кроме меня, мог показать людям скрытые в земле медь, серебро, железо. Знайте, что все искусства дал людям только я, Прометей!

Дочери Океана были восхищены:

— Да, если ты освободишься от оков, то наверняка станешь могущественней Зевса.

— Нет, я освобожусь от цепей лишь тогда, когда вытерплю все муки, все бедствия. О, судьба куда сильнее разума! Даже сам Зевс не может уйти от судьбы, но о его судьбе вам пока не следует знать — это следует держать в строжайшей тайне!

А дочери Океана, плача, простирали к Прометею свои руки и продолжали жалеть его, боясь между тем могущества и гнева Зевса:

— Страшно нам, Прометей, видеть тебя в этих тяжких мучениях. О, как ты любишь людей, Прометей! Так, что даже не боишься Зевса. Но подумай, герой, отплатят ли люди добром за все твое добро? Или не ведаешь ты, как слабы они, как недолговечны? Не смогут изменить они порядок, заведенный Зевсом!

Но Прометей не успел ответить дочерям Океана, потому что неподалеку от скалы появились Ио (Ио была возлюбленной Зевса, и ревнивая супруга Зевса Гера превратила ее в корову, молимую огромным оводом), которая забрела сюда случайно.

— Куда, куда я попала? — недоуменно обводила Ио взглядом местность и тех, кто находился подле скалы. — Кто это здесь прикован к скале и смотрит на меня? Куда, куда привели меня мои страдания! Мне кажется, что меня снова начинает терзать ужасный овод! За что ты, сын Крона, так жестоко мучишь меня? Слышишь ли ты, Прометей, жалобы девушки, носящей коровьи рога?

— О, я слышу тебя, Ио! — отвечал Прометей. — Ведь это Гера гоняет тебя по белу свету за то, что тебя любит Зевс.

— Но за что страдаешь здесь ты, Прометей? Ты, оказавший так много благодеяний людям? Кто приковал тебя к этой скале?

И Прометей печально отвечал:

— То была воля Зевса...

— Но скажи мне, — продолжала Ио, — чем кончатся для меня мои собственные страдания?

— Нет, тебе лучше нe знать этого — я боюсь расстроить тебя.

Ио взмолилась, протягивая руки к Прометею:

— Не щади меня! Прошу, исполни мое желание!

Но тут в беседу Прометея и Ио вмешались дочери Океана:

— Прометей, постой, ты расскажешь Ио о том, что ее ждет в будущем, но только пусть она вначале поведает о том, что случилось с ней в прошлом.

Прометей поддержал просьбу дочерей Океана, и Ио принялась рассказывать:

— Хоть я и плачу обычно, как только начинаю вспоминать об этом, но будь что будет... Все началось тогда, когда во вpемя сна я стала слышать голос, нашептывавший мне пленительные слова о будущем блаженстве. Я поняла, что сам Зевс захотел разделить со мною ложе, и эти сны, являвшиеся каждую ночь, измучили меня. Я пожаловалась отцу, он пошел к оракулам, а те сказали, чтобы он выгнал меня из семьи. Так и сделал отец, запер для меня двери дома, а у меня скоро выросли рога, и овод стал меня кусать. Я бежала, а за мною следовал стоглазый сторож Аргус! А теперь, Прометей, расскажи, что ждет меня в будущем!

Прометей же, видя, как плачут дочери Океана, слушая горестный рассказ Ио, сказал им:

— Постойте, не лейте понапрасну своих слез, узнайте, что ждет Ио в будущем. Ты же Ио направься отсюда в земли кочевников-скифов, но держись от них в стороне, минуй их землю и иди к бурной реке, к Кавказским горам. Здесь встретишь ты амазонок, и они укажут тебе дорогу, и придешь ты к Киммерийскому проливу у Меотиды. Преодолеешь ты это море, а затем из Европы придешь в Азию. Знай, что то, что ты услышала от меня сейчас, только начало твоих страданий.

Ио принялась стенать, страшась своей участи, но Прометей остановил ее:

— Зачем плакать, когда ты еще не узнала всех бедствий? Тебя ждет море ужасных страданий.

— Да лучше бы мне умереть разом, чем мучиться! — воскликнула Ио, но Прометей горько усмехнулся:

— А каково переносить вечные страдания мне? Ведь я бессмертен! Если Зевса не свергнут...

— Да неужели Зевса кто-нибудь может лишить власти? О, я хотела бы видеть его несчастным, ведь он является виновником моих несчастий. Но кто, скажи, может свергнуть его?

— Его собственное деяние, — отвечал Прометей. — У него будет любовная связь...

— С богиней или смертной женщиной? — поторопилась с вопросом Ио, но Прометей лишь улыбнулся:

— Зачем тебе знать? Это — тайна. Но плодом этой связи будет сын, который окажется сильней Зевса. И если Зевс не освободит меня от оков...

— Но кто это может сделать?

— Это сделает тринадцатый из твоих потомков, — отвечал Прометей.

Но тут Прометея перебил хор дочерей Океана:

— Титан, расскажи Ио о ее последних страданиях, а нам назови имя того, кто избавит тебя, мы очень хотим узнать его!

Прометей вздохнул, ибо ему не хотелось расстраивать бедную Ио, но все-таки заговорил:

— Когда ты, Ио, переправишься через пролив и попадешь в Кистену, то увидишь трех дочерей Форкина в виде лебедя с одним общим глазом и одним зубом. Неподалеку от них живут крылатые сестры горгоны, у которых на голове вместо волос змеи, и никто не посмеет взглянуть на них, ибо превратится в камень. Бойся там ужасных грифов и племя аримаспов, ведущее с грифами войну...

И снова в разговор вмешались дочери Океана:

— Не пропустил ли ты чего из рассказа о скитаньях Ио?

Прометей же так сказал в ответ:

— Конечная цель странствований известна самой Ио. Впрочем, если она хочет убедиться в том, что я знаю ее будущее, я могу поведать Ио обо всем ее прошлом. Даю тебе слово, Ио, что в честь тебя одно из морей будет названо Ионийским! Но я продолжу о том, что тебя ожидает. В устье Нила стоит город Каноб, и здесь Зевс, коснувшись тебя, вернет тебе твой ум, и ты родишь потом черного сына по имени Епаф. Пятое поколение Епафа — пятьдесят девушек — переселится в Аргос, не желая вступать в брак со своими родственниками — двоюродными братьями, и те бросятся за девушками вслед. Hо в Apгусe, по воле Зевса, они ночью будут умерщвлены сестрами, и лишь одна жена пощадит своего мужа. Эта женщина и станет родоначальницей дома царей Аргоса. Позднее этот род и даст воина, который освободит меня.

И тут Ио схватилась за свою голову, закачалась, завыла:

— А-а! У меня опять начинается припадок, и бешенство жжет меня огнем! Язык не повинуется мне! В глазах круги! Ужасное горе терзает меня!

И Ио, стоная, убежала, и еще долго дочери Океана и Прометей слышали ее протяжный вой. А потом девы заговорили:

— Да, только между равными бывают счастливые браки! Пусть судьба будет к нам благосклонной и избавит от брака с богом! Как жаль бедняжку Ио, так пострадавшую от Геры. Ох, неравна борьба с богами!

Однако Прометей, казалось, был не согласен с ними. Скрипя зубами, он заговорил:

— Да, упрям Зевс, но подождите — и он смирится, когда вступит в брак, который и приведет его к потере престола! Вот тогда-то и исполнится проклятие Крона, eго отца! Никто из богов не сможет сказать Зевсу правду, никто, кроме меня! Пусть не надеется на свои громы — они ему не помогут. Узнает в своей беде Зевс, что быть царем и рабом — не одно и то же! На его долю выпадут мучения пострашнее моих!

Дочери Океана, слыша эти дерзкие слова, с мольбой воздели к Прометею руки:

— Что ты, Зевс может обречь тебя на еще большие страдания!

— Да все равно мне теперь! — рассмеялся Прометей. — А вы можете пресмыкаться перед властями, что до меня, то я плевать хотел на Зевса!

Прометей, увлеченный своей яростной речью, и не заметил, как его давно уже слушает, притаившись за выступом скалы, Гермес, сын Зевса. Но вот бог, улыбаясь, вышел к Прометею в своих крылатых сандалиях и заговорил:

— Послушай-ка, дерзкий! Ты слишком провинился перед моим отцом, так говори без промедлений, о каком таком браке Зевса ты толковал, из-за которого он будто может потерять престол?

Но Прометей лишь улыбнулся ему в ответ — титана не испугали строгие речи вестника богов.

— Неужели я похож на того, кто подчиняется приказам богов? — спросил Прометей у Гермеса. — Иди туда, откуда пришел, ничего ты от меня не добьешься!

— Эх, — покачал головой Гермес, — а ты все тот же упрямец...

— Да, пусть мое упрямство — причина моих страданий, но их я никогда бы не поменял на твою должность холопа!

Но Гермес ответил Прометею с иронией:

— Конечно, лучше уж служить этой скале, чем быть посланцем самого Зевса, правда? Ты, я вижу, совсем сошел с ума, Прометей.

— Вот это уж верно, — сказал титан, — иначе я не стал бы разговаривать с тобой, холоп! Гермес покачал головой и сказал:

— Да, если бы ты был счастлив, ты бы был совершенно невыносим. По-моему, ты издеваешься надо мной, как над мальчишкой.

— Ну, если уж ты решил выведать у меня что-нибудь, то на самом деле ты глупее мальчишки. Ведь если бы даже Зевс задумал испугать меня молнией, снежной бурей или землетрясением, приведя в ужас Вселенную, он бы и тогда не запугал меня ничем! И не думай, что оробею перед Зевсом, точно баба, и протяну ему руки, ему, моему злейшему врагу! Нет, не дождется он этого от меня!

Гермес с досадой плюнул на землю. — Да, я понапрасну трачу время, ведь ты похож на жеребца, впервые впряженного в упряжку! Бесишься, рассчитывая на свой ум, забывая о страшной буре, которая может над тобою разразиться! Знай же, что по воле Зевса к тебе каждый день будет прилетать орел, чтобы клевать твою печень, рвать твое тело когтями и клювом, и не будет конца твоим мучениям! Решайся же!

Дочери Океана хотели было уговорить Прометея не упрямиться и подчиниться воле Зевса, но заговорил Прометей, и девы замолчали.

— Ладно, пусть же сотрясается небо, пусть вздымаются морские волны, пускай Зевс низринет меня в Тартар! Не страшусь я его, не убьет он меня! — Говорил Прометей, а Гермес, видя, что убеждать титана бесполезно, махнул рукой и сказал:

— Он сошел с ума, ну так пусть же пеняет лишь на самого себя!

Гермес, произнеся последние слова, исчез, и тут же разразилась страшная буря, затряслась земля, прикованного к скале Прометея хлестал бешеный ветер с дождем и снегом, а он, подставляя свое лицо буре, гордо стоял, словно сражаясь с ненастьем и волей Зевса.

— Да, — слышался его голос, — он не напрасно грозил! Как ревет гром, как бушуют холодные вихри и морские волны вздымаются до самых небес! Нет, Зевс, меня не запугаешь! О, мать моя, и ты, эфир, что льешь для всех свой свет, взгляните же на невинного страдальца!